День: 8 апреля 2023

Политолог Руслан Айсин утверждает, что язык имеет политическую субъектность. Именно поэтому, на его взгляд, российские власти так активно «взялись» за языки коренных народов России.

Война связана с языком больше, чем мы думаем. Она выступает политическим субъектом. Да, именно так. Это не просто филология. Тот, кто имеет язык, «имеет» мир, писал немецкий философ Ханс Георг Гадамер. И прав. А мир строится как политическая система. Поэтому неудивительно, что в России национальные языки стали камнем политического преткновения, символом борьбы, против которого выступила власть.

Формально в 2014 году Москва ополчилась на Украину из-за языка. Мы отчетливо понимаем, что это было лишь предлогом. Но сам факт того, что язык встал в центр межгосударственного, а сейчас шире — межцивилизационного противостояния, говорит о многом.

Любая риторика имеет то самое речевое слагание. Россия, обвиняющая не только Украину, но и вообще всех своих оппонентов в притеснении русского языка, сама же от него отказалась. Она вещает языком вражды и ненависти. Достаточно послушать как военнослужащие российской армии общаются со своими матерями, женами, знакомыми! Там языка нет, есть обсценная лексика. «Притесненный русский язык» в Украине хотели заменить этим покровительственным под дулом орудий «культурным» феноменом?

Эта какая-то порочная практика Москвы бороться с национальными языками. В 2017 году Владимир Путин дал отмашку, чтобы изъять национальные языки из системы образования. До этого сама национальная система была по сути демонтирована. Почему так случилось?

Уж точно не потому, что в школах что-то там не так с часами преподавания и наличием неправильной методики. Эти вопросы определенно вторичны и подчинены другой цели. Власть мыслит категориями политическими. Язык — однозначно внеонтологическая сущность, создающая мировоззренческую вселенную. Обладание дискурсом, а по сути терминологическим-языковым аппаратом, и есть власть. Чуть ниже уровнем идёт «контроль». Но здесь вопрос конкретно о власти, как всеохватном поле, включающем в себя понимание (знание), идеологию, литературу и шире — культуру.

Язык важен как распаковщик смыслов. А по Аристотелю, человек — политическое существо. Политика — это вопрос выстраивания коммуникации между людьми и подлинным, смысловым. Только язык сшивает людей в цельную общность.

Англо-саксонский мир в основе своей строится на принятии политической модели и английском языке, который формирует интеллектуальное и умопостигаемое поле. То же в отношении арабского, персидского, французского, испанского миров.

Из объекта, то есть из фактора на который воздействуют, языковая проблематика породила субъект, то есть того, кто сам оказывает влияние. Мы тут недаром пытаемся расширить концептуальное понимание этой проблемы, потому что очевидно она перехлестывает за границы политического или филологического аспектов. Язык — это сфера особой экзистенции, которая сама выступает очагом смыслового горения. Скорее всего, это вещь иррациональная, потому как она напрямую связана с принципом мышления и мысли, а над этими сущностями, точнее, над разгадкой их феномена бьются мыслители самого высокого калибра не одно столетие. Поэтому Кремль и его многочисленный экспертный двор и не смогли спрогнозировать последствий языкового кризиса в 2017 году, который породил волну негодования в толще национальной интеллигенции. Одно дело ущемлять социальные права, выплачивать мизерные пенсии и зарплаты, совсем другое — вторгаться в заповедный центр духовной жизни и устанавливать там свои порядки.

Историческая память не уходит, она живет в языковых конструкциях, метальном ощущении, определённом типе реакции на то или иное событие, в высокой потенции к организованному деланию, проектности. Вне языка нет понимания. Он даёт мировоззренческую оптику.

В 1870 году министр просвещения Толстой писал на имя императора Александра II: «Татары-магометане, населяющие губернию Казанского учебного округа , составляют племя, фанатизируемое многочисленным духовенством, богатое мечетями и магометанскими школами и крепкое в своей вере. Поэтому обрусение татар-магометан может быть ведено лишь путем распространения русского языка и образования, с устранением всех таких мер, которые могли бы породить в этом, по природе подозрительном, племени опасение в посягательстве правительства на отклонение детей от их веры».

Прошло 150 лет — а в корне своем политика-то не изменилась! Страдал не только татарский язык, как инструмент «магометан». В 1839 году император Николай I, отец Александра II, запретил Библии и богослужение на белорусском языке. Сегодня национальные языки — стали гласом политического протеста. В Украине — українська мова, в Беларуси — белорусская мова, в Российской Федерации — все национальные языки без исключения.

После революции 1789 года усвоение французского языка являлось одним из условий полноправного французского гражданства, а значит и принадлежности к французской нации. А уже Столетняя война послужила причиной зарождения подлинного национального чувства у англичан. Она привела к отказу от французского языка (элита говорила на нем), поскольку он стал языком противника. Он был заменён языком народа — английским. Дальше Шекспир дело довершил, олитературив его.

Поэтому к родным языкам надо относиться не столько как к культурному наследию (для меня этот параметр вообще периферийный), а сколько как к политическому инструментарию и мировоззренческому фактору. Наш язык — это часть нас самих, нашего внутреннего и внешнего достоинства. Именно с ними ведет свою борьбу российская власть. Но эту борьбу она проиграет.

РУСЛАН АЙСИН

оригинал статьи Идель-Реалии

Прямой эфир политолога и общественного деятеля — Руслана Айсина. Рус hәм татар телендә.

Почему народы могут и должны стать альтернативой разгромленной политической оппозиции.

Война в Украине создала естественную ситуацию всеобщего напряжения. Всё оголилось. Маски оказались сброшены. Сама путинская система вошла в раж саморазрушения. Концепт «управляемой демократии» Владислава Суркова перестроен в формат военного времени. А потому политика отменяется, общественная дискуссия уходит в подполье, все прежние ценности обнулены. Таков закономерный итог иссохшего авторитаризма длиною в двадцать два года. Он не смог преобразоваться, если таковая задача вообще стояла, во что-то более прогрессивное. Хотя изначально Путин приходил как «просвещенный автократ», коему рукоплескали системные либералы типа Чубайса, Коха, Касьянова и других деятелей, ставших в эпоху бессмысленной войны оппозиционерами. Тогда они видели в нем Пиночета, который железной рукой приведет страну к либерализму, но с отечественной спецификой.

Кажется, что это несколько размытое политическое определение — «народы», но это лишь на первый взгляд

Впрочем, речь не о них. Как это ни парадоксально, но кризис провоцирует стихийный активизм противников этой вакханалии, вынужденных искать спасение в выстроенном для себя идеологическом коконе, чтобы размежевать себя от режима и его поддерживающего большинства. При этом борьба кланов внутри кремлевского бастиона усиливается. Что ещё вчера было невозможным, сегодня является обыденным явлением. Правовая система обрушилась, конституции как таковой нет. А значит — новые правила игры будут вырабатываться в ходе ожесточённой гоббсовской борьбы за власть.

Но это верхи. Ведь помимо них есть и другие реальные политические субъекты. Или те, кто имеет потенциал стать таковыми в ходе этой борьбы за власть, так как она высекает искру политического. Партий по сути нет. Есть приложение к правящему режиму. Однако роль реальных акторов могут и должны занять народы Российской Федерации. Кажется, что это несколько размытое политическое определение — «народы», но это лишь на первый взгляд. В них настоящий потенциал будущих демократических преобразований и обретения ими независимости от пут прогнившей московской номенклатуры. У них есть идея, организационное начало, чувство локтя, ощущение исторического и духовного единства. Готовый ресурс!

Исторический опыт XX века демонстрирует, что народы России выдыхали свободно и могли развиваться только при демократических изменениях. При этом демократизация общественной жизни в стране происходит либо в эпоху революционных преобразований, либо в период ослабления российского государства вследствие различных катаклизмов. Война — главный из них. Укрепление государства в условиях российской действительности всегда ведет к сужению прав народов и личности и, как следствие, к возрождению имперских начал.

В России на наших глазах запрещают языки, культуру, религии, обряды не «государствообразующего» народа

Все годы путинского правления права народов ущемлялись, федеративные отношения деградировали, централизация пухла. Оказалось, что легален только «русский мир». Остальные — вне закона. Их объявляли националистами, сепаратистами, экстремистами. Под эти гремучие ярлыки подогнали законодательную базу.

Шутка ли, но даже в Римской империи рабы могли быть полноправными членами религиозных сообществ и в рамках «Священного права» имели такой же статус, что и свободные люди. А в России на наших глазах запрещают языки, культуру, религии, обряды не «государствообразующего» народа.

Конечно, полноценно заявлять о политических правах народа сейчас подсудное дело. Но есть и другие формы презентации этнического фактора, который рано или поздно сомкнется в политический манифест и активизм. Культура. Ее совсем запретить трудно. В конце концов, даже ушедшая с официальных площадок и подмостков, она может напряжением гудеть в пространстве общения людей. Сама ситуация выталкивает неравнодушных людей, которые не вмонтированы в эту гибридную имперскость образца девятнадцатого века, выделить свою этническую особенность. И такое повсеместно происходит. Многие начинают с гордостью заявлять о своем национальном происхождении, тянутся к языку, религии, интересуются этнической культурой.

Да, пока что это стихийный, местами бессистемный порыв вырваться из этого порочного круга, обнесённого колючий, проволокой официоза, культивирующего насилие, агрессию и шовинизм. Но это большой шаг!

Былые межэтнические обиды и противоречия временно надо убрать в сторону

Дальше уже интеллектуалы должны теоретически начертить вектора и направление формирования политической и гражданской субъектности каждого народа. Гегель говорил, что Германия изначально была теоретическим государством, а потом по этим схемам реализовала себя в истории как реальный проект. Без идейно-системного обоснования и формулирования дорожной карты трудно добиться серьезных успехов. Индии понадобился свой Махатма Ганди, объяснивший необходимость антиколониальной борьбы против Британии и показавший пути как добиться освобождения многомиллионной массе жителей Индостана.

Здесь важна взаимовыручка и сопряжение всех сил национальной интеллигенции. Задачи-то общие. Угрозы тоже. Былые межэтнические обиды и противоречия временно надо убрать в сторону. Не зацикливаться на них. И не стоит транслировать пессимизм людям. Нужно доносить одну простую мысль: только со-участие, общее дело, активизм, отсутствие равнодушия и оптимизм способны переломить исход борьбы. «Никто не даст нам искупления…»

Политическая оппозиция в стране разгромлена. Кто способен сформулировать сегодня дискурс освобождения для народов? Только они сами. Определенной теоретической базой, претензией на проектность, политической волей обладают только национальные республики, две столицы и Екатеринбург. Все остальные молчаливо и услужливо кружат в их силовой орбите.

Кто способен сформулировать сегодня дискурс освобождения для народов? Только они сами.

Да и сейчас республики создают худо-бедно напряжение и кислинку на языке при соприкосновении с дамасским клинком. Они в состоянии ионизировать политическую атмосферу, им по силам рождать большие смысловые и политические концепты. Под республиками я имею в виду широкую общественность, не сколько правящие элиты, конечно.

Большевики в 1917 году были в меньшинстве и взяли власть, они вынуждены были пойти на соглашение с представителями народов и согласиться на федерализм. У тех и других был политический проект — и это главный ресурс, действенный запал преобразований.

Именно народы задают темп ткацкому механизму и ткут полотно политики. Так было с тюрками, евреями, народами Кавказа, Севера, Урала и Дальнего Востока. Народы должны осознать, что только полноценная свобода даст исторический шанс на выживание и полноценную субъектность.

РУСЛАН АЙСИН

оригинал статьи Идель-Реалии

Руслан Айсин рассуждает о том, как при Горбачеве Татарстан чуть было не стал союзной республикой. И не только.

30 августа Татарстан отмечает день принятия акта о государственном суверенитете республики. Этот исторический документ был принят в 1990 году. Еще при СССР и при терявшем власть первом и единственном президенте страны Михаиле Горбачеве. И вот 30 августа Горбачев, автор перестройки, умирает в возрасте 91 года.

Путин многое засекретил. Чего опасаются?

Проведем символическую нумерологическую параллель. Покинул власть генсек-президент тоже в 91 году, подведя юридическую черту под существование Союза Советских Социалистических Республик. Всё символически сомкнулось в историческую петлю.

Итак. Горбачев и Татарстан. Здесь есть широта исторического анализа, что-то хорошо известно, что-то еще предстоит выкорчевать из архивов нам или нашим потомкам. Ведь Путин многое засекретил. Чего опасаются?

1990-й год начался для страны бурно. Коммунистическая верхушка теряла почву под ногами. Люди почувствовали вкус свободы и возможность оказать давление на власть, изменить ситуацию. 4 февраля в Москве проходит 300-тысячная демонстрация. Протестующие требуют отменить 6-ю статью Конституции СССР о руководящей роли КПСС. Люди держат плакаты с вопрошанием: «С кем вы, Михаил Сергеевич?» Все требовали от генсека решимости.

Процесс «суверенизации» территорий был логически обусловлен

Спустя три дня после этой демонстрации на Пленуме ЦК принято решение отказаться от руководящей роли КПСС. Это было началом конца. Регионы стали искать опору и легитимность внутри, а не вовне. Москва теряла власть и авторитет. Поэтому процесс «суверенизации» территорий был логически обусловлен. Кто-то должен был заместить власть реально, а не виртуально. Ведь суверенность — это прежде всего взваливание полномочий по обретению ответственности за судьбу региона и населения. Республики так и поступили. Татарстан в том числе.

1 мая 90-го традиционная демонстрация на Красной площади приобрела новые черты. Ее официальная часть прошла как обычно: бюджетники с лозунгами ушедшей эпохи, а неофициальная часть с призывами «Долой КПСС!», «Долой фашистскую красную империю!», «Долой Горбачева!» Всё это было на глазах у Горбачева…

У СССР не было по сути своей территории и властной сущности. Они были рассредоточены между республиками союзными и новым политическим образованием — Россией.

Однако пока еще формальный глава СССР не теряет надежды сохранить власть и удержать страну. Хотя Борис Ельцин уже формирует вокруг себя недовольных, 12 июня он провозглашает суверенитет РСФСР и противопоставляет себя Горбачеву и СССР. Парадокс в том, что у СССР не было, по сути, своей территории и властной сущности. Они были рассредоточены между республиками союзными и новым политическим образованием — Россией. Горбачев был номинальным руководителем государства, которое по факту уже растворилось в новых реалиях. Сам он был, но политически уже исчезал.

В апреле 1991 года уже к тому времени президент СССР Михаил Горбачев предпринял последнюю попытку спасти ситуацию. Он и руководители десяти союзных республик подписали соглашения о совместной подготовке проекта нового Союзного договора, призванного пересобрать СССР. Одним из разработчиков проекта выступал Минтимер Шаймиев — впоследствии первый президент не союзной, но по факту самостоятельной республики.

Шаймиев говорил, что в создаваемом документе «заложены такие положения, которые, по сути, не меняют положения бывших автономий», что экономический потенциал Татарстана «более высокий, чем у ряда союзных республик, даже вместе взятых» и что «процесс обретения суверенитета необратим».

Казань еще со сталинских времен просила и требовала от Москвы дать ей статус союзной республики. Всё было тщетно. 

Партократия столкнулась с новым вызовом, нужно было вмонтировать и республики в составе бывшего РСФСР в новую государственность. Михаил Горбачев и председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьяновстали вести, как сообщает журнал «Итоги», «осторожные переговоры с автономиями на предмет «ответить своим суверенитетом на суверенитет республик». Шаймиев выступил активнейшим участником ново-огаревского процесса, ставя своей целью подписание Татарстаном союзного договора в качестве союзной республики.

Казань еще со сталинских времен просила и требовала от Москвы дать ей статус союзной республики. Всё было тщетно. И вот в 1991 году эти требования едва не обрели реальную политическую плоть.

Но… подписание Союзного договора так и не состоялось. Оно было назначено на 20 августа 1991 года. Однако за день до этого, 19 августа, заговорщики из окружения Горбачева предприняла попытку государственного переворота, объявив о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП). Вдохновителем и инициатором неудавшегося путча был председатель КГБ СССР Крючков, который активно поддержал в 1985 году избрание Горбачева Генеральным секретарём ЦК КПСС.

Распоряжения российского руководства под предводительством Ельцина для Татарстана Шаймиев объявил недействительными

Казань в эти тревожные августовские дни замерла в растерянности. Шаймиев не присоединился к числу руководителей субъектов РСФСР, подписавших заявление о неподчинении решениям и указаниям ГКЧП. На заседании президентского совета 19 августа Шаймиев заявил, что «на территории Татарстана будут действовать законы СССР и ТАССР», распоряжения же российского руководства под предводительством Ельцина для Татарстана он объявил недействительными.

На следующий день Шаймиев обратился к «демократически избранным органам власти, народным депутатам всех ступеней» с призывом «полнее использовать предоставленные им полномочия для обеспечения строжайшего соблюдения законности, постановлений ГКЧП». В эти дни жители Казани, как и других городов, вышли на улицы, протестуя против узурпации власти со стороны путчистов.

Клика ГКЧП продержались три дня. И всё было кончено. Арестованный ими Горбачев вернулся из своей резиденции в Форосе, но это был уже деморализованный и политически обнуленный человек.

Татарстан к Федеративному договору не присоединился

Триумф Ельцина и его российского проекта оставил партийную общесоветскую номенклатуру не у дел. В конце августа 1991 года коммунистическая вертикаль в стране перестала существовать и наступил период перераспределения полномочий: региональных руководителей исполнительной власти президент России Борис Ельцин стал назначать своими указами, а параллельно с этим шло становление местных парламентов, в результате чего в субъектах федерации установилось двоевластие. Назначенцы Москвы и избранные народом депутаты.

Вместо несостоявшегося Союзного договора уже новый властитель положения Борис Ельцин и его команда предложили Федеративный договор, чтобы вшить республики в составе РФ в новую историко-политическую парадигму. Главы субъектов РФ подписали его 31 марта 1992 года. Но Татарстан к Федеративному договору не присоединился. Так началась череда перетягивания политического каната между Казанью и Москвой.

К тому времени все уже забыли и про СССР, и про Горбачева, которые в декабре 1991 года сошли с политической сцены. На ней уже заправляли совсем другие персонажи и фиксировались исторические хроники.

РУСЛАН АЙСИН

оригинал статьи Идель-Реалии