Рубрика: ПОЛИТИКА

Владимир Путин годами нивелировал различия в России, превращая ее в унитарное государство. На это указывают многочисленные эксперты и активисты. Но после неудавшегося путча Евгения Пригожина Путин решил восстановить свою былую власть через наращивание силовых ресурсов региональных элит. Федеральным силовикам доверия нет, они как-то не утруждали себя защитой гаранта в момент мятежа, считает Руслан Айсин.

На неделе Госдума России дала добро регионам на создание специализированных государственных унитарных предприятий. По сути это ничто иное как частные военные компании. Сотрудники этих служб будут вооружены боевым стрелковым оружием.

В законе пояснено, что «специализированные предприятия» будут содействовать МВД, ФСБ и Минобороны РФ в защите государственной границы, борьбе с незаконными вооруженными формированиями и борьбе с диверсионно-разведывательными формированиями других стран. Решение о создании таких организаций будет принимать президент России, создаваться они могут во время мобилизации, военного положения или в военное время.

Мобилизация (российские власти называют ее «частичной» — «Idel.Реалии») была объявлена осенью еще прошлого года. И сразу в различных регионах страны стали создаваться так называемые добровольческие подразделения из их жителей. Они оснащались, как правило, на средства региональных худосочных бюджетов. Однако речь не шла о территориальной обороне. Их прямиком отправляли воевать в Украину.

Сейчас власти России ставят принципиально другую задачу. Они решили на местах создать еще одну вооруженную службу, коих и так несть числа: МВД, ФСБ, Росгвардия, свои спецсилы имеют ФСИН и территориальные ведомства Министерства обороны России. Понятно, откуда растут ноги у этой инициативы. Путина страшно напугал мятеж его бывшего личного повара и, как считается, конфидента Евгения Пригожина.

Месяц назад он с отрядом в несколько тысяч бойцов ЧВК «Вагнер» едва не дошел до Москвы. При этом путчисты не встретили практически никакого сопротивления. Колонну пытались бить с воздуха, но закончилась эта контрмера неудачно. Вся силовая масса словно бы растворилась пред напором Пригожина и его гвардии.

Различные СМИ намекали на то, что Путин и его окружение в спешке покинули столицу, отправились то ли в Санкт-Петербург, то ли в места понадежнее.

Можно констатировать одно совершенно точно. Путина унизили. Причем публично. Он перестал быть непререкаемым лидером, и предстал бледной тенью самого себя. Никто не вышел его защищать. Моральный и политический урон сравни с поражением в войне. В те два дня ни слова не проронила вся силовая верхушка: Шойгу, Золотов, Герасимов, Бортников, Патрушев.

Это была смута. Она на некоторое время вошла в острую фазу. Сейчас же она на время затихла, но как явление уже неостановимо. У нее своя внутренняя логика.

Гражданская война — это уже осязаемая перспектива. Она имела скрытое состояние изначально. По другому и не могло быть, поражение в войне разбалансирует систему окончательно, добьет ее.

Всеохватный кризис путинской системы процесс необратимый. Система зачистила всех, кто против, нейтрален, самостоятелен и строптив. Война, естественно, оголяет все. И дело здесь не только в том, что война — это пиковое значение кризиса, — но и то, что нынешний формат государственно-политического бытия России себя окончательно исчерпал.

Региональные элиты остались последней слабоскрепленной силой, которая может быть обозначена как политическая институция, сохраняющая остатки былой субъектности. Потому что они имеют общественный мандат через выборы, региональный админресурс, привязку к территории, обрамленной исторической претензией на особость. У них хорошо развит номенклатурный инстинкт самосохранения.

Конечно, речь, в первую очередь, идет о национальных республиках и областях с особым статусом. Сюда можно занести Хабаровский край, Москву, Санкт-Петербург, Калининградскую область, Екатеринбург, Новосибирск, Тюмень. Россия — страна сложная. Чрезмерный унитаризм и сжимание в тиски приводит к деформации всего политического пространства. Это мы сейчас наблюдаем отчетливо.

Путин решил восстановить свою былую власть через наращивание силовых ресурсов региональных элит. Федеральным силовикам доверия нет, они как-то не утруждали себя защитой гаранта в момент мятежа. Многочисленные гражданские чиновники — просто масса, они военный путч остановить не в состоянии. Однако Путин делает ставку на регионалов, судя по всему. Они, конечно, вынуждены играть по правилам и демонстрировать главному феодалу свою верность. Но есть нюансы, что называется.

Отдает ли Путин себе отчет в том, что показушная лояльность не чета лояльности искренней. Чиновники всегда ведут себя одинаково: они сохраняют субординацию по отношению к сильному(!) вышестоящему. Если Путин будет слабеть, а это неизбежно в ближайшее время, то и региональная фронда будет обретать реальные очертания. Так было во время революции 1917-го года, так было на излете советской власти в конце 1980-х.

Но что может сделать Путин? Его якобы всесильность оборачивается зависимостью сильного от слабого. Даже Сталин не смог справиться с тихим саботажем и противодействием коллективной бюрократии. Хотя тогда она была более зависима от него, чем нынешние чиновники от Путина. По сути говоря, вся власть именно в их руках.

Николай I говорил, что страной управляет не он, а столоначальники. Это единственная организованная сила наряду с силовой корпорацией (правда, та разношерстна и вечно враждует между собой), которая в состоянии бросить вызов слабеющей центральной власти.

А маятник от центра качнется на периферию траектории совершенно однозначно, так как идея сверхцентрализации себя дискредитировала и изжила.

Так или иначе Путин вынужден опираться на Рамзана Кадырова, как силового ресурса, Сергея Собянина, как менеджера мегаполиса (столицу злить нельзя, еще Ленин учил, там центр управления), Рустама Минниханова, как политика, который выстраивает отношения с тюркскими и исламскими странами и ряд лично преданных ему губернаторов типа бывшего его охранника губернатора Тульской области Алексея Дюмина.

В этих обстоятельствах региональные элиты будут копить политические силы и энергию для того, чтобы в назначенный час распрямиться и заявить о своих правах. Как никак они руководители территории и их избирал народ! Бизнес разгромлен, политические партии фактически под контролем местных властей, часть силовиков тоже, региональный патриотизм подпирает идеологически при необходимости. Остаются регионалы, которые будут искать соприкосновения для политического союза с недовольными гражданами. Не сегодня. Но завтра — точно.

Дезинтеграция системы будет нарастать как только убежденность в положительном исходе войны начнет спадать, кризис зримо наступать, а пессимизм усиливаться. И окажется, что инициативу у увядающего Кремля подхватят регионы. Они вынуждены будут это делать. Им надо выживать, сохранять социальную структуру, экономику. Центр далеко, его бравые патриотические лозунги быстро обернутся в ненавистные, потому что ими население не накормишь, жизнь не улучшишь, они не формируют образа будущего.

И вот в самый пиковый момент дезинтеграции системы эти региональные силовые дружины, естественно, будут опорой местных элит прежде всего. Они им платят зарплату, зависят от них, а за дряхлеющего Путина рисковать жизнью никто не пойдет. Ни члены «Единой России», ни деятели профсоюзов, ни Общероссийский народный фронт, ни прочие бутафорские организации.

Это мы уже видели 24 июня 2023 года. Путин ведь и думать не думал, что верный ему Пригожин пойдет против него. Тоже самое наверняка он думает и про региональных баронов. Но в такого рода феодальной системе всяк кулик на своем болоте велик и будет думать о своих интересах в первую голову. Ни Хрущева, ни Горбачева их региональные ставленники не спасли. История повторится, здесь лично у меня сомнений нет.

РУСЛАН АЙСИН

источник: Идель-Реалии

О суверенитете татар, их борьбы за свободу, проекте нового Большого Татарстана — Руслан Айсин.

Эллинский полис был лишён двух институтов, которые современники воспринимают как необходимый элемент государственного бытия: бюрократии и постоянной армии.

Публичные должности в греческом полисе замещались по очереди гражданами и часто по жребию. Общественный порядок и и защита правового поля зависели от доброй воли граждан, имевших исключительное право на ношение оружия.

Здесь ощутима важная функция: это был тонкий организм, чьё бесперебойное функционирование требовало от каждого эллина высокого осознания законности и глубокой преданности общественному делу.

Бюрократия же рубит все на корню и объясняет дело так, что якобы без нее никуда, она и есть плоть государства.

Республика, как res public — общее, публичное дело, не совместима с монархией и тиранией, тем паче с бюрократией, как коллективным деспотом.

Узурпация власти всегда насилие над публичностью, гласностью и общим деланием, она предпочитает покров открытости, максимизацию собственной власти, силы, ложь и манипуляцию.

Важно, что в постмассовом обществе наиболее эффективны структуры не вертикальные, а сетевые.

Группу делает данностью не партийный билет, а совместное действие. Общее дело.
Подлинная Республика должна стать нашим общим делом.

К примеру, исследователь Рудольф Штарк объяснял, что изначально термин res public означал вещи, принадлежащие populus’у как вооружённому народу.

То есть республика ровна тому, что называется общиной, полисом, джамаатом как структурой самостоятельного, самодостаточного сообщества сильных доблестных людей, которые и составляют ткань коммьюнити.

И нет над ними довлеющего, узурпационного, коррупционного аппарата власти как инструмента монопольного насилия.

Республика как писал тот же Хайдеггер, это то, что задевает нас, заведомо касается каждого и потому становится делом общественного обсуждения.

Коммуникация создаёт поле политического взаимодействия. Смыслового.

Коммуникация (общение, взаимодействие) и коммуна (община, группа) имеют единой корень. А язык представляет собой область политического формулирования.

Недаром мыслители последнего столетия так озабочены поиском объективного в языке. Так как остальное «поедено» термитами постмодерна.

Нужна новая концептуальная пересборка политической реальности.

В древности было такое явление как «полис на походе», названное так по событию, когда отряд из 10 тысяч греческих наемников в 401 году до нашей эры совершил невероятный пеший марш-бросок.

Они прошли тысячи километров до центра персидской державы, разбили персидское войско и оказались в странном положении. Их предводитель Кир Младший погиб, и им нужно было возвращаться. Они шли через снежные перевалы к Черному морю.

Греческий полководец и историк Ксенофонт описывает замечательный момент. Он шел сзади колонны, которая растянулась по узкой горной дороге, услышал впереди шум, сел на коня, поскакал вперед и увидел, что его товарищи впали в безумство: они кричат, катаются по земле — все что угодно, кроме рациональных действий. Он посмотрел вдаль, спрыгнул с лошади и присоединился к ним. Греки кричали: «θάλασσα! θάλασσα!» («Море! Море!»).

Народы, которые сейчас лишены своей политии, чьи видные представители вынуждены отлучиться в миграцию, подобны этим воинам. Они обязательно сокрушат империю и вернуться в свои земли, чтобы утвердить там свою власть!

Свобода, как осязаемая реальность, пространственно ограничена. Но нужно породить этот полис свободы, пространство волевых людей и живой мысли.

А такое возможно только через протест, суверенизацию воли и самостоятельный политический проект.

РУСЛАН АЙСИН

В России изламывается все. Пространство, время, люди, идеи. Путин создал из страны не-место, где цельное превращено в гибридное посмешище, без фиксации в истории, с отменой разумности.

Время он растянул в обратный вектор. Удлиненное прошлое. Past Continuous. Три дня, распластанные на годы. Идейно вертикальных людей мало. Большинство, увы, блуждающие тени, подключённые к зомбоящику.

Если есть ловец снов (у Стивена Кинга есть художественная книга на этот счет), то Путин — крадущий будущее. Он пытается отменить его, перечеркнуть. В его деформированном восприятии настоящее переворачивается в прошлое через мантру «деды воевали», «наши исторические земли».

И он хватается за это утверждение, универсализируя его, выдвигая в качестве довода в то, что он «право имеет». Только не ясно, как он наследует этому прошлому, какое отношение он к нему имеет вообще. Приватизатор собственности ладно, тут все просто, в Питере еще этим занимался, страну всю растащил по карманам, ограбил целые народы.

Но цеплять прошлое, заявляя, что он к нему причастен — это из разряда шизофрении. Отождествление себя с виртуальным прошлым, оно же как бы несхватываемо практически, выносит его за грань нормального. Так шизофреники считают себя наполеонами и цезарями. Это неуспокоенность и нестабильность рассудка. Чистая девиация.

В качестве альтернативы либерал-двойник режима предлагает конструкцию Прекрасной России будущего (ПРБ). По сути это такой отшлифованный путинизм, причесанный для зеркала западного вида. Но в основе он тот же, декорации только другие.

Либералы не могут никак выйти из путинского нарратива и по сути излагают его риторику, но с упором на фиктивные псевдодемократические лозунги. Они за «тюрьму народов», за имперскость, за то чтобы мусульмане не дай Боже стали политическим субъектом.

Такой коллективный ранний Путин и Ельцин в одном изводе с русскими маршами, борьбой против мигрантов и ликвидацией республик как подлинных носителей политической воли народов.

РУСЛАН АЙСИН

Татарстан демонстрирует ту самую стабильность, о которой так любят рассуждать власти всех уровней. Здесь мало, что меняется. Особенно не сменяются чиновники высшего звена. Они словно застыли во времени. Законсервировались. Все те, кто пришел в высокие кабинеты в конце 1980-х начале 1990-х годов — при деле до сих пор. Шаймиев, Минниханов, Мухаметшин.

О последнем хочется написать отделено. Тем паче, что он подкинул дровишек для розжига повода. В конце прошлой недели, по итогам закрытия парламентского сезона, Фарид Мухаметшин заявил на пресс-конференции, что он уже немолод, надо дать дорогу следующему за ним поколению и больше не планирует баллотироваться в депутаты в 2024 году. При этом бессменный спикер сделал характерную для него поправку: он примет окончательное решение, посоветовавшись с раисом Татарстана Миннихановым и Шаймиевым и с учетом «обстановки в стране». Как говорится, оставил для себя одну дверь чуть приоткрытой.

То есть это не окончательное и однозначное «ухожу», а политический маневр, в коем он большой мастер. А в следующем году ему могут сказать: ну, куда мы без вас, Фарид Хайруллович, ваш опыт и знания так нужны сейчас, когда страна и республика в такой непростой ситуации. И Мухаметшин в который уже раз, не жалея живота своего, встанет у руля ручного Госсовета Татарстана.

Мухаметшин — настоящий старожил российской политики. Ему 76 лет, явные проблемы со здоровьем, с рейтингом (хотя кто там сейчас на это смотрит). Он при президенте Шаймиеве был его политической тенью. Человеком послушным и кротким. Всегда колебался с линией партии. В 1990-е за суверенитет и демократию, при раннем Путине курс стал меняться, он встраивался, при позднем же и того более — записался в его верные оруженосцы, за войну, скрепы, русский мир…

В этом он мало отличается от большей части чиновников этого созыва. Но политический вес придавал ему Татарстан, не он сам его выковывал. Фарид Хайруллович верный исполнитель начальственной воли. Его же никто не считал самостоятельной фигурой. Он всегда был «при» политике. Но не «в ней».

Номинальный капитан, не боровшийся со стихией, а умело поворачивавший штурвал в синхронном порыве розе ветров. Куда дует — туда и он. Совершенно неудивительно. Мухаметшин плоть от плоти советский человек, с принципами чинопочитания и приспособленчества.

Во главе парламента, тогда называвшегося Верховным советом Татарской ССР, он с 1991 года. Вынужден был уйти в 1995 году на должность премьер-министра, где проработал добрых три года и уже в 1998-ом и по настоящий день никому не уступает кресло спикера Госсовета. Между прочим, на премьерском посту его сменил нынешний раис Татарстана Рустам Минниханов.

К настоящему моменту в общей сложности Мухаметшин руководит парламентом 29 лет! Ко времени истечения полномочий нынешнего созыва ГС РТ этот срок зафиксируется на отметке 30 полновесных лет. Вот уж действительно рекордсмен.

Характерная для Татарстана статистика — за эти годы в Татарстане было лишь два президента (Шаймиев, Минниханов). Два спикера парламента (Мухаметшин, Лихачев) и два мэра Казани (Исхаков, Метшин).

Республика любит такие дубли, она чтит дубляжи. Например, вертикаль. Ведь, по правде говоря, татарстанцы живут под давлением двух вертикалей — московской и местной. И там сюзерен, и здесь. Большое в малом, а малое в большом, сказали бы мистики. Но мистики никакой нет.

Мухаметшин неизменный пазл этого властного татарстанского полотна. Уйдет ли он в следующем году, как обещал? Думаю, что покидать нагретое за три десятилетия кресло он не хочет. И все будет зависеть от позиции Минниханова и Шаймиева. Москва, конечно, тоже будет своё обозначать. Но вряд ли ей принципиально, останется он во главе Госсовета или нет. ФХШ устраивает Кремль и это решающее.

Младые и бравурные не нужны. Путинское окружение само сплошь состоит из семидесятилетних старцев. Они в общем хороводе. Ментально близки, выходцы из одной эпохи, повязаны общей политической судьбой. При Шаймиеве в Татарстане любили разгонять такую мудрость: старый конь борозды не портит. Острословы добавляли: но и глубоко не пашет.

Поэтому все должны остаться при своих и на своих (местах). Хотя Мухаметшин давно уже себе забронировал дополнительный аэродром в виде председателя совета Ассамблеи народов Татарстана. У Ассамблеи шикарное здание в центре Казани, пухлый бюджет, статусность. Вспомните про дубляж должностей.

А может, придумают и ему пост как Шаймиеву. Минтимер Шарипович после отставки в 2010 году стал Государственным советником Татарстана, должность стоящая в табели о рангах на втором месте. Со всеми полагающимися привилегиями: дачей, охраной, секретариатом. Почетно и солидно.

И напоследок. В Татарстане шутили, указывая на аббревиатуры фамилий и имени высших руководителей как на пирамиду МММ, — Минтимер (Шаймиев), Мухаметшин, Минниханов. Некоторые приращивают к этой троице фамилию мэра Казани Метшина и получается такая устойчивая политическая квадрига. И, как мы видим, она непоколебима.

РУСЛАН АЙСИН

источник: Идель-Реалии

Кремлевские не дремлют. Они, как и во времена Ильминского, во второй половине XIX века, вынашивают планы по насаждению православия среди мусульманских народов. Помимо силовых и административных механизмов они используют и иные методы, называемых сейчас аббревиатурой ИПСО.
Небезызвестный военный преступник Стрелков-Гиркин тоже задействован в этом деле. Недавно вышло интервью некой Динары Бухаровой, главы организации «Православные татары» (не кряшены), её муж офицер ФСБ, с Гиркиным, где они рассуждали, что христианство идейная основа Поволжских народов и многое другое в этом бредовом виде.
Это лишь небольшая часть большого проекта Москвы по насаждению лубянского православия и внесения сумятицы в рядах мусульман и тюрков.